ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Начало деятельности гетмана Сагайдачного.— Взятие запорожцами городов Кафы, Синопа, окрестностей Константинополя, Трапезонта и Варны.— Поход запорожских козаков под Перекоп и сношение их с Москвой.— Участие запорожцев в сражении под Хотином заодно с поляками против турок и первенствующая роль в этом гетмана Сагайдачного.— Неудачные походы запорожцев к Очакову и в Черное море в 1621 году.— Походы запорожцев в Молдавию в 1622—1623 году, к берегам Босфора, к городам Синопу и Трапезонту.— Страшное поражение козаков на западном берегу Черного моря.— Условия, предъявленные козаками польско-литовскому правительству в 1625 году.— Появление в Запорожье турецкого царевича Ахии.

Возвратившись на Украйну и в Запорожье, козаки снова обратились к своим прежним делам, походам на Крым и Турцию. Еще в 1612 году козаки под начальством Сагайдачного пробрались Днепром и его широким лиманом в Черное море и причинили там большие разорения турецкому населению, после чего взяли намерение идти на Волошину. Польский король Сигизмунд III, узнав об этом, послал в 1613 году козакам универсал с требованием немедленно оставить свои замыслы и не беспокоить своими набегами ни турок, ни волохов: "Услышав об этом своевольном замысле вашем, все коронные чины и вся Речь Посполитая, почти в один голос горячо просили нас обуздать и покарать это своевольство ваше; а потому, в случае вашего непослушания, мы прикажем нашим старостам и всяческим властям истреблять вас и карать на имуществе, женах и детях ваших" [1].
Такие угрозы, однако, нисколько не действовали на козаков: козаки, привыкшие уже к своеволию во время походов в московское государство и вместе с тем приученные к полной непоследовательности своего правительства, то поощрявшего их, в случае надобности, то останавливавшего, в случае опасности, не обращали никакого внимания на королевские универсалы. В 1613 году они успели два раза сходить в Черное море и наделать много "шкод татарам, разорив несколько городов в Херсонесе таврическом". Против козаков выслана была турецким султаном немалая водная армата, галеры и чайки, к очаковскому порту, мимо которого низовцы неминуемо должны были возвращаться назад. Но козаки, пользуясь ночным временем, напали на беспечных турок в самом порту и разгромили их, причем взяли немало турецких чаек и шесть больших суден, галер, а о своей победе донесли королю на сейме, через письмо и посольство, и коронному гетману Станиславу Жолкевскому. Не довольствуясь этим, козаки, вышедши из Запорожья в немалом количестве войска, пошли "на власти" и стали причинять "всякое зло" и украинскому населению. Они двигались к волошской границе, ведя с собой какого-то самозванного господарчика, и уже добрались в имения князей Збаражских в Брацлавщине. Обыватели Брацлавского воеводства обратились с жалобой на козаков к коронному гетману, чтобы он спасал их от притеснений козацких. Тогда гетман, желая предупредить опасность, какая угрожала Польше от Турции, а вместе с тем имея намерение подать помощь брацлавскому населению, предупредил козаков через их же собственных посланцев, и, собрав роты, вышел на Украйну. Козаки, узнав об этом, повернули к Днепру и, перейдя реку, расположились в Переяславе [2].
Правительство турецкого султана по поводу походов козаков обратилось за удовлетворением к польскому послу Андрею Горскому, бывшему на ту пору в Константинополе, но Горский на предложенный ему запрос отвечал, что козаки представляют из себя разбойницкое и разноплемённое скопище русинов, москвитян, волохов и поляков, привыкших, при случае, бесчинствовать и не повиноваться ни королю, ни сейму Речи Посполитой.
Этот и предыдущие ответы польского посла султану относительно набегов козаков на турецкие земли ясно показывают, что в Польше на ту пору нуждались в козаках и потому пока смотрели сквозь пальцы на все действия их в Крыму и Турции.
В начале весны 1614 года козаки снова предприняли поход в Черное море, но на этот раз им не посчастливилось: на море поднялась буря и разнесла их в разные стороны, причем морская волна одних из них потопила, других выбросила на берег, где они были изловлены и побиты турками [3]. Несмотря на это, в том же году козаки, собравшись в числе до 2 000 человек, вновь выплыли в Черное море; ими руководили бывшие турецкие невольники, украинцы-потурнаки, принявшие ислам ("потурчившиеся") единственно из страха смерти, служившие туркам, но потом сумевшие обмануть турок и убежать на Украйну. Они отлично знали все входы в побережные города Черного моря и предложили козакам руководить флотилией. Козаки приняли предложение и, выплывши чайками в Черное море, ударились к берегам Малой Азии или Анатолии и пристали к богатой, крепкой, людной и цветущей гавани Синопу, славившейся по всему востоку как богатством своих жителей, так и прекрасным местоположением и чудным климатом и прозванной "городом любовников". Пользуясь указаниями "потурнаков", козаки напали на город, разрушили замок, перерезали гарнизон, ограбили арсенал, сожгли несколько мечетей, домов и стоявшие в пристани суда, вырезали множество мусульман, освободили из неволи всех христиан и после этого, причинив туркам, по исчислению торговых людей на 40 миллионов злотых убытку, поспешно ушли из города. Известие о взятии Синопа произвело на турок оглушающее впечатление. Сам султан, узнав об этом, пришел в такой гнев, что приказал было казнить великого визиря Насаф-пашу и только по неотступной просьбе жены и дочери паши даровал ему на этот раз жизнь, хотя не преминул исколотить его буздыганом, т. е. большой металлической булавой [4]. Но, не довольствуясь этим, султан послал румелийского беглербека Ахмет-пашу преградить козакам дорогу и истребить их всех до единого, где только они будут отысканы. Вместе с этим "великий падишах" отдал приказание, для предупреждения дальнейших выходов козацких в Черное море, построить несколько замков при впадении реки Днепра в море, о чем и известил в том же 1614 году польского короля Сигизмунда III, советуя и ему, с своей стороны, принять соответствующие против козаков меры [5]. Ахмет-паша немедленно отправился к устью Днепра и, имея при себе 4000 янычар со множеством другого народа, расположился на урочище Газилер-Геремих ("Переправе воинов") и стал приготовляться к постройке крепостей, а вместе с тем и к возвращению козаков в обратный путь от Синопа. Находясь несколько времени на Переправе воинов, Ахмет-паша потребовал у поляков съестных припасов для продовольствия своего войска и необходимых материалов для сооружения замков. Польское правительство увидело в этом стремление султана к разрыву с Речью Посполитой и искание расширить границы своих владений, а потому коронный гетман Станислав Жолкевский поторопился выйти на южную границу Польши и держался там в течение некоторого времени с войском [6].
Между тем козаки, мало заботясь о том, что ожидало их у Переправы воинов, шли морем в обратный путь, а здесь для их встречи привезены были даже пушки из Белограда и доставлены к Очакову. Увидя воочию грозу, козаки решили пробиться сквозь турецкие галеры и сандалы и уйти вверх по Днепру. Когда они приблизились к Переправе воинов, то на них посыпались пули, ядра и стрелы, но они, не теряя мужества и противопоставляя янычарским саблям и татарским стрелам собственное оружие, двигались вперед. Однако, уступая своим противникам и по силе, и по боевым средствам, козаки не выдержали натиска и были побеждены своими противниками: часть из них была убита, часть потоплена в воде и только незначительное число, по донесению Ахмет-паши своему повелителю, прорвалось вперед и ушло к Черкассам и Каневу. Так рассказывается в одном источнике об этом деле. Другой источник передает об этом несколько иначе и приписывает поражение козаков у Переправы воинов великому визирю Насафпаше. Чтобы заслужить милость своего повелителя, великий визирь поспешил послать к устью Днепра Шакшака-Ибрагим-пашу с несколькими судами и отборным войском. Ибрагим-паша, бросившись в открытое море, прошел незамеченным по морю и стал у днепровского устья раньше, чем прибыли туда козаки. Но козаки, зная все приемы в этом случае турок, взяли свои меры и, не доходя засады Ибрагим-паши, причалили к берегу, вытащили на сушу свои чайки и понесли их вдоль берега Днепра, чтобы потом снова спустить в реку выше турецкой засады и продолжать свой путь вверх по Днепру. Турки, проведав об этом, бросились на пеших козаков и хотели перебить их на месте. Но им удалось из 2000 человек Козаков убить только 200 да 20 человек взять в плен; остальные козаки, побросав некоторую часть из своей добычи в воду, с лучшей добычей все-таки успели сесть в лодки и уйти от турок. Зато взятые в плен 20 человек козаков доставлены были Измаил-пашой в Константинополь и там преданы были в присутствии жителей Синопа, приехавших с известием о разорении их города козаками, мучительным казням [7].
После казни пленных турецкое правительство послало известие Польше, что оно готово отправить войска в самую землю козаков, чтобы раз навсегда прекратить выходы их на море и набеги на турецко-татарские земли. В Польше нашли, что это будет нарушением существующего между турками и поляками мира и ответили в Константинополь, что против козаков пойдет сам гетман Жолкевский, турки же могут стать у днепровского лимана и истреблять тех из козаков, которые выскочут в море [8].
Но козаки мало обращали внимания на все угрозы со стороны турок и поляков и на "провесни" 1615 года снова выплыли на Черное море. На этот раз они вышли на 80 чайках и, отважно пустившись в открытое море, подошли к окрестностям самой столицы султана, Константинополя, и зажгли пристани — Мизивну и Архиоки. Султан был близко возле этих мест на охоте и увидел из своего окна дым от двух пылавших пристаней. Оставив свою забаву, падишах в гневе бежал в Царьград и приказал отправить против козаков армату. А козаки между тем беспечно продолжали свои грабежи и под конец, задавши "превеликий страх и смятение султану и всем цареградским обывателям", покинули окрестности Царьграда и, гонимые турецким флотом, направились к устью Дуная. У устья Дуная между турецкой эскадрой и козацкой флотилией произошел бой и тут верх остался на стороне козаков: турки потеряли почти все свои суда, из коих часть попалась в руки козакам, часть была пущена ко дну, часть разогнана по морю; сам начальник турецкой эскадры был ранен, попался в плен и предлагал козакам 30 000 выкупу, но не дождался свободы и умер в плену. После всего этого козаки благополучно поднялись в устье Днепра и тут, идя вверх, сожгли под городом Очаковом отбитые ими у турок галеры. В отмщение за это, турецкий султан, в августе месяце того же года послал "татарского царя" с войском на Волынь и Подолию, опустошившего и разорившего там много городов и селений [9].
Не удовольствовавшись походом к Константинополю, козаки, в ноябре месяце того же года, вторглись в Волощину, и если турки не отомстили Речи Посполитой за этот поход козаков, то тому было две причины: во-первых, война султана с персидским шахом, а во-вторых, извинение, посланное польским королем молдавскому господарю Томже.
Но все-таки этот поход козаков в Волощину так "глубоко запал в душу" султана, что он отправил против них двух предводителей - Али-пашу морем и Скиндер-пашу сухим путем [10]. Козаки, нисколько не испугавшись султана, собрались в начале 1616 года в числе 2 000 человек и снова вышли под начальством Петра Конашевича-Сагайдачного Днепром против турок в море. Напав в лимане днепровском на Али-пашу, они разбили его на голову, взяли у него около полутора десятка галер и около ста челнов, а самого его заставили бежать. После этого, очистив днепровский лиман от врагов, козаки бросились к побережью Крыма, сожгли город Кафу и вывели из него на свободу множество христианских невольников. От Кафы, переплыв поперек Черное море, они взяли направление к берегам Малой Азии и, благодаря сильному ветру, дошли до Минеры: от Минеры берегом добрались до Синопа и Трапезонта и взяли приступом оба города, разбили пашу Цикаду, потопили три больших судна в море и, захватив несколько турецких судов, повернули назад. Узнав, однако, от кошевого атамана Бурдила о том, что Ибрагим-паша заступил им путь, козаки взяли направление под Бифорум, прошли в Азовское море и очутились в устье Дона, а с Дона направились пешком домой. Между тем, Ибрагим-паша, не успев преградить путь козакам в море, пробрался в самые нетри Запорожья, разорил там несколько куреней ("домкі"), нашел две-три пушки да десятка полтора чаек и, не встретив там никакого сопротивления, потому что в Сичи оставалось всего лишь несколько сот козаков, да и то частью разбежавшихся в разные стороны, частью ушедших раньше того "на влости", ушел на речку Конские Воды. В это время на него наскочил возвращавшийся из похода Петро Сагайдачный, внезапно напал на татар, пленников освободил, всю добычу отнял, а самих татар всех до одного истребил [11].
См. Приложение. ВОПРОС О ВЗЯТИИ КОЗАКАМИ ГОРОДА КАФЫ.
Известие о разорении Кафы, Синопа и Трапезонта козаками видимо проникло далеко за пределы Турции и стало известно итальянскому священнику Отавио Сапиенция, писателю первой половины XVII века. По его показанию, козаков в Запорожье набиралось в то время от 30 000 до 40 000 человек, они выставляли от 200 до 300 чаек, смело разъезжали по Черному морю и в 1616 и 1617 году с успехом нападали на города Кафу, Синоп и Трапезонт [12]. О взятии Синопа запорожцами в 1616 году свидетельствует и турецкий путешественник XVII века Эвлия-эфенди, который говорит, что козаки взяли этот город в одну темную ночь и что по этому случаю великий визирь Насир-паша (sic) был казнен за то, что скрыл этот факт перед султаном [13].
После взятия козаками Кафы, Синопа и Трапезонта турецкий султан снова послал грозную ноту польской республике и козакам. На этот раз угроза проведена была в исполнение, и крымский хан вторгнулся с многочисленной ордой на Украйну, где произвел большое опустошение [14]. Тогда польско-литовское правительство решило собрать комиссию и изыскать меры для укрощения козаков в их набегах на турецко-татарские владения.
Но пока составилась эта комиссия, козаки вновь собрались в поход и решили идти в Черное море. На этот раз у них был гетманом Димитрий Богданович Барабаш [15]. Неизвестно, он ли или кто другой руководил на этот раз козаками, но только они, выплыв в море, добрались до самого Константинополя и "тут замигали своими походными огнями в окна самого сераля". Увидя это, султан дошел до крайних пределов гнева против козаков и решил послать большое войско под начальством Скиндер-паши на Украйну с целью искоренить все козацкое население ее и вместо него посадить мусульман. Коронный гетман Жолкевский, неуверенный в благоприятном исходе войны, нашел за лучшее заключить мир с турецким полководцем, и мир произошел в Буше сентября 17 дня 1617 года, по которому поляки обязывались непременно укротить козаков в их набегах на Крым и Турцию и заказать им выход в Черное море, в противном случае обещали всех их истребить [16].
Но истребить козаков полякам не пришлось, так как вслед за бушинским договором козаки с их энергичным и талантливым вождем Петром Конашевичем Сагайдачным понадобились польскому королевичу Владиславу в борьбе с московским царем, и королевич открыто обратился с просьбой о помощи к козацкому предводителю.
Собрав 20 000 человек малороссийских козаков, между которыми, как и раньше, немало было и запорожских козаков, гетман Петр Конашевич Сагайдачный в начале августа 1618 года двинулся в помощь Владиславу, держа направление к Москве. Но движение его было замедлено тем, что он решил по пути взять несколько городов и у некоторых из них встретил большое сопротивление. Прежде всего он взял и разорил города Путивль, Ливны и Елец истребив в них много мужчин, женщин и детей и предав огню несколько церквей и монастырей. В зависимости от Сагайдачного действовал Михаиле Дорошенко с товарищами, который взял города Лебедян, Данков, Скопин и Ряский, побив в них множество мужчин, женщин, детей "до ссущих младенцев"; а потом, ворвавшись в рязанскую область, предал огню много посадов, побил несколько священников и приступил было к городу Переяславу, но был отбит и ушел к Ельцу. Сам Сагайдачный, взяв Ливны и Елец, направился в Шацкий и Данков и отсюда отправил впереди себя полковника Милостивого с 1 000 человек козаков под город Михайлов (Рязанской губернии), приказав ему ворваться ночью в город и взять его. Полковник Милостивый, долго замешкавшись вследствие страшного грома и проливного дождя, успел придти к городу только августа 12 дня, в тот самый день, когда в город Сапожков пришло 40 человек великорусских ратных людей. Последние, выйдя из Сапожкова города с несколькими обывателями его, не допустили Милостивого до Михайлова "и победили множество воюющих запорог". После неудачного приступа Милостивого к Михайлову, к городу подошел сам Сагайдачный и августа 17 дня осадил его со всех сторон, приказав стены города зажигать горящими ядрами, а в самый город пускать множество стрел с огнем. Приступ продолжался в течение двух дней и двух ночей. Жители долго отбивались от козаков, но потом, изнемогая от усталости, помолились Господу Богу и пречистой Богородице и, выйдя с мощью и храбростью из города, с криком устремились на врагов. Побив множество "запорог", они сожгли "все щиты, штурмы и прометы", заставили Сагайдачного отступить на время от города и тем привести его в страшную ярость. Отступая от города, Сагайдачный объявил жителям его, что на следующий день, утром, он возьмет его, как птицу, и предаст огню, а всем жителям от мала до велика прикажет отсечь руку и ногу и бросить псам. После этого, заставив присягнуть всех козаков, не взявши города, не отходить от него и, изготовив щиты, штурмы и примёты, Сагайдачный подступил вторично августа 23 дня к городу и со всех сторон обложил его снарядом. Жители города в страхе ходили со всем клиром церковным по городским стенам с иконами, молили с плачем Господа Бога, владычицу Богородицу, архистратига Михаила да великого чудотворца Николая об избавлении их от страшного врага, и Господь Бог вновь влил мужество в сердца осажденных: сделав вылазку из города, они вторично ударили на козаков и прогнали их от города: "И всепагубный враг Сагайдачный с остальными запороги своими отъиде от града со страхом и скорбию августа в 27 день, а жители богохранимого града Михайлова совершают по вся лета торжественные празднества в те дни, в первый приступили день августа в 17 день, чудо архистратига Михаила, а об отшествии от града запорог августа в 27 день празднуют великому чудотворцу Николе" [17].
Оставив город Михайлов, Сагайдачный направился к Москве, а между тем царь, услыхав о его движении, выслал сперва против него князя Пожарского, но когда Пожарский сильно заболел, то вместо него назначил князя Григория Волконского, которому приказана было стать в Коломне и не пропускать Сагайдачного через реку Оку, Однако Волконский не смог исполнить царского приказания и сентября 17 дня Сагайдачный уже стоял в Бронницах (Коломенского уезда), а сентября 20 дня соединился у Донского монастыря с войском польского королевича Владислава. Высланные из Москвы воеводы для того, чтобы препятствовать соединению королевича с гетманом, возвратились назад ни с чем, потому что, по словам летописца, на них напал великий ужас. После этого октября 1 дня началась осада Москвы со стороны Владислава и гетмана Сагайдачного. В это время с той и другой стороны выказано было много мужества и стойкости, и поэтому обе стороны не раз открывали мирные переговоры; в конце октября, вследствие наступивших сильных холодов, королевич снял осаду и отступил сперва к Троицко-Сергиевскому монастырю, а потом к селу Рогачеву в 12 верстах от монастыря. Гетман же Сагайдачный, покинув Москву, направился к Калуге и по дороге взял острог в Серпухове, потом взял острог в самой Калуге. Между тем, польские депутаты, много раз вступавшие в мирные переговоры с русскими, на этот раз сошлись в селе Деулине, близ Троицко-Сергиевского монастыря, и снова открыли переговоры. Кроме разных других пунктов, на чем не сходились обе стороны, большое затруднение представляли запорожские козаки: поляки не ручались, чтобы они, после объявления мирного договора, захотели оставить московскую землю. Сам Сагайдачный, узнав об открывшемся трактате между поляками и русскими, послал к Владиславу козака Путивльца и советовал королевичу не выходить из пределов московского царства, но перемирие состоялось и заключено было на 14 лет и 6 месяцев [18]. Сагайдачный возвратился из московского похода в Киев и принял титул "гетмана" Украйны, сделавшись управителем той части Украины, которая признала себя козацкой. С этих пор разница между запорожскими и городовыми козаками еще резче обозначилась, а вместе с этим и история тех и других стала резче отклоняться в разные стороны.
Ко времени пребывания Сагайдачного в пределах московского государства, а именно к 1618 и 1619 году, относится указание о лишении свободы московским правительством 40 человек "выезжих запорожских черкас" и "запорожского атамана" Михаила Скибы. Где и за что они были взяты, неизвестно, но известно лишь то, что они были взяты и поверстаны в томские козаки с изменением их имен и фамилий малороссийских в великороссийские. Так, сам атаман Михаиле Скиба переименован был в Михалку Скибина и дал Сибири сына Федора Скибина, в свое время известного сибирского путешественника [19].
После Деулинского перемирия, когда на западной границе московского государства объявился царевич Иван Дмитриевич, назвавшийся сыном Димитрия-первого, тогда некоторые из московского народа стали сноситься с запорожцами. Но польский король, узнав об этом, предостерег козаков, чтобы они не шли ни на какие выдумки и разъехались бы с границ [20].
Оставив окончательно московскую землю, козаки снова обратили свое внимание на Низ Днепра и предприняли ряд набегов на татарско-турецкие владения и на этот раз совместно действовали, в течение нескольких лет, как собственно запорожские, так и украинские козаки, а потом известия этого времени, относящиеся к одним, нужно принимать за известия, касающиеся и других. Собравшись в одно, козаки прежде всего опустошили европейское побережье Турции на Черном море и взяли турецкий город Варну, про которую потом сложили песню: "Була Варна здавна славна, славніш Варни козаки" [21]; потом ударились сухопутьем под Перекоп и побили там множество татар. В марте месяце 1620 года в Москву явился атаман низовых козаков, в качестве посланца Петра Конашевича Сагайдачного, Петро Одинец с товарищами и рассказал о всех подвигах козаков этого времени, выразив полную готовность со стороны гетмана служить московскому царю. "В нынешнем 1620 году прислали к царскому величеству от всего войска посланцев своих Петра Одинца с товарищами и с грамотой, а в грамоте своей царскому величеству писали и в речи приказным людям посланцы говорили, что гетман, атаманы, сотники и все войско, памятуя то, как предки их, все запорожские гетманы и все войско прежним великим государям повинность чинили и им служили и за свои службы милость и жалованье себе имели, так в той же повинности и ныне царскому величеству хотят быть и за порогами будучи службу хотят против всяких неприятелей оказывать; и ныне ходили на татарские улусы, и многих татар побили и в полон поймали, а было их с 5.000 человек, было им с крымскими людьми дело по сю сторону Перекопа под самой стеной; татар было на Перекопе с 7 000 человек, а на заставе с 11 000; божей милостью и государевым счастьем, татар они многих побили, народ христианский многий из рук татарских высвободили; с этой службой и с языками татарскими присланы они к государю: волен Бог да царское величество, как их пожалует, а они всеми головами своими хотят служить его царскому величеству и его царской милости к себе ныне и вперед искать хотят". Думный дьяк Грамотин, похваливши козаков за службу, задал посланцу их такой вопрос: "Здесь в российском государстве слух было пронесся, что польский Жигимонт король учинился с турским в миру и в дружбе, а на их веру хочет поступить, так они бы объявили, как польский король с турским папой и цесарем? и на веру от поляков какого посяганья нет ли?" — "Посяганья на нас от польского короля никакого не бывало; с турским он в миру, а на море нам на турских людей ходить запрещено из Запорожья, но из малых речек ходить не запрещено; про цесаря и про папу мы ничего не знаем, а на Крым нам ходить не заказано. На весну все мы идем в Запорожье, а царскому величеству все бъем челом, чтоб нас государь пожаловал, как своих холопей".
Отпуская Петра Одинца из Москвы, царь послал Сагайдачному 300 рублей легкого жалованья и написал ему в грамоте так: "Вперед мы вас в нашем жаловании забвенных не учиним, смотря по вашей службе; а на крымские улусы ныне вас не посылаем, потому что крымский царь Джанибек-Герай сам, царевичи, князья и мурзы на наши государства войною не ходят и людям нашим шкод никаких не чинят и наши люди также крымским улусам шкод не делают" [22].
Походы Козаков закончились блестящей победой гетмана Петра Конашевича Сагайдачного в 1620 году над турками под Хотином. Для этой решительной войны вышел сам султан Осман с полумиллионной армией, готовясь раздавить Польшу и обратить ее в турецкую провинцию. Поляки полумиллионной армии турецкой могли противопоставить всего лишь 57000 человек под начальством королевича Владислава и коронного гетмана Хоткевича. Видя страшную грозу, Владислав, как и во время московского похода, лично обратился к Сагайдачному с просьбой о помощи. Но гетман не сразу исполнил просьбу царевича; он поставил для того следующие условия: во-первых, чтобы польское правительство официально признало власть козацкого гетмана на Украйне; во-вторых, отменило все стеснительные распоряжения относительно козачества; в-третьих, уничтожило бы должность козацкого старшого. Королевич на все это согласился и выдал Сагайдачному козацкого старшого Бородавку [23]. После этого Сагайдачный собрал армию в 40 000 человек и двинулся к Хотину.
Свидетель козацких подвигов, польский вождь Яков Собеский, отец Яна Собеского, потом польского короля, подробно изобразил действия козаков этого времени, а также представил любопытную характеристику их в своем сочинении "Записки о хотинской войне" [24]. Впрочем, Яков Собеский склонен был больше к козакам старого времени, "когда они с частой удачей сражались против турок на полях очаковских и, предпочитая славу богатству, не переставали морскими набегами опустошать турецкия владения". К козакам же более позднего времени он относился не столь сочувственно: "С течением времени уже воинами назывались не из храбрости и не по заслугам, а по своим злодеяниям: умеренность перешла у них в грабеж, порядок — в борение, покорность — в своеволие, тогда название козака давали всякому земледельцу или ремесленнику, беглому из русских владений; эта слабая деревенская толпа не могла уважать старых воинов, и происшедшие оттого зависть и раздор возмутили древний состав козачества". Не следует забывать однако, что это писал польский аристократ и католик, т. е. ненавистник всего того, что носило звание мужицкого и вравославного. Как мало вяжется характеристика близких ко времени Якова Собеского козаков, видно из их действий под Хотиным: козакам всецело принадлежит успех этой битвы с турками и спасение через то от страшного бедствия, грозившего всей Польше. Перед началом битвы запорожские козаки заключили свое войско в обозы, обозы обвели канавами, укрепили палями и защитили валами. Турки и татары, приблизившись к козацкому обозу, восьмого сентября бросились со всем пылом восточных людей на этот обоз. Козаки допустили их приблизиться ко рву, но потом, взойдя на валы, дали такой сильный и меткий залп из своих мушкетов, что неприятели тот же час бросили свою позицию и отступили назад, оставив в самых фассах (ямах) 3000 человек янычар и 300 человек шпагов убитыми [25]. В этой войне запорожские козаки выступили героями и, забывая различие между верой и народностью, везде выручали из беды поляков, как о том пишет сам Яков Собеский. Но в этой же войне сам Сагайдачный получил тяжкую рану, от которой потом через год умер (апреля 10 дня 1622 года) и был погребен в Киеве, в богоявленской церкви Братского монастыря. "Но место его могилы напрасно искал-бы теперь любитель местной старины: при перестройке церкви в начале XVIII столетия она пришлась под помещение новой стены храма и исчезла от взоров потомства" [26].
Вместо благодарности, которую козаки по справедливости заслужили за поход под Хотин, на Хотинском мире Польша обязалась воспретить козакам выход в Черное море, за что султан обещал не пускать своих татар в польские украйны.
Но козаки, как и прежде, мало обращали внимание на это запрещение.
Одновременно с действиями Сагайдачного под Хотином действовали на море 10000 человек отважных запорожцев под предводительством молодого Богдана Зиновия Хмельницкого. Спустившись Днепром на своих "моноксилах" в открытое море, в августе месяце 1621 года запорожцы разбили 12 турецких галер, а остальную турецкую флотилию преследовали до самого Константинополя, после чего, захватив добычу и пленников, вернулись назад [27].
В том же 1621 году козаки снова выплыли на лиман и в Черное море. Но этот поход был самый несчастный для козаков: на Днепре, в числе восемнадцати чаек, они изловлены были наместником Очакова, Хусайном, а на Черном море, в числе 200 человек, и у города Кафы, в числе 300 человек, взяты были капитан-пашой Халилем. В это время турецкий султан Осман II стоял у Исакчи, на Дунае, ввиду похода на Русь. Он приказал 200 пойманных козаков отдать солдатам на смерть, и несчастные были преданы лютой смерти: одни раздавлены ногами слонов, другие повешены на крюки, а третьи посажены на кол. Сам султан смотрел на эти казни и иногда принимал в них даже активное участие: разъезжая на коне возле истязуемых козаков, он стрелял в них из лука, не делая почти никакого промаха, потому что был искусным стрелком своего времени, а головы убитых козаков приказывал солить и отправлять в Константинополь [28].
Несмотря на это, низовые козаки в 1622 году снова вышли на своих "моноксилах" в Черное море, захватили там несколько турецких кораблей, каторг и людей и благополучно ушли назад [29].
В этом же году, в конце июля месяца, по известию московских послов Кондырева и Бормосова, ехавших через земли донского войска в Константинополь, запорожские козаки, вместе с донскими, в числе 700 человек на 25 стругах под начальством запорожского атамана Шила, ходили в открытое море и, не дошед до самого Царьграда на расстоянии полутора дня, повоевали в царьградском вилаэте несколько сел и деревень, а также посекли несколько людей, но против них вышли из Царьграда турки на каторгах и побили у козаков около 400 человек. Вероятно, этот поход козаков разумеет и историк турецкой империи Гаммер, который говорит об особенно радостной встрече турецким султаном Редшеб-паши, захватившего на море 18 чаек и 500 человек козаков, грабивших в течение 10 лет турецкие берега [30].
Оставив Дон, московские послы отправились в Константинополь. В Константинополе султан Мустафа объявил послам о перемирии своем с поляками на тех условиях, что они будут удерживать козаков от походов на море, в противном случае, если хотя один струг козацкий покажется в море, то султан начнет с королем войну и даст о том известие в Москву. На обратном пути послы были задержаны под черкасским городом Темрюком запорожцами, потребовавшими с них 2000 золотых за погром донскими козаками близ Темрюка комягов и за пленение сына воеводы таманского. Едва откупившись от запорожцев подарками, послы ушли потом из Темрюка в Азов [31].
В 1622—1623 году несколько тысяч человек козаков вторглись в Молдаво-Валахию и подвергли ее разорению, чем вызвали месть со стороны мурзы Кентемира, опустошившего несколько польских селений и взявшего с собой множество пленников [32]. В том же году, в июне месяце, козаки на ста чайках с пятьюдесятью воинами и двадцатью гребцами в каждой выбрались из Запорожья и пустились в Черное море. В то время в крымском городе Кафе стоял турецкий флот с Капудан-пашой во главе, высланный туда для усмирения поднятого ханом Мухаммад-Гераем восстания в Крыму против турецкого управления. Капудан-паша хотел посадить на крымский престол вместо Мухаммад-Герая Джанибек-Герая; но этому воспротивились Мухаммад-Герай и брат его Шагин-Герай. Последним оказали помощь запорожские козаки; они осадили в Кафе турок и принудили их войти в мирную сделку с Мухаммад-Гераем. Сделав свое дело в Кафе, козаки двинулись дальше по морю в скоро добрались до окрестностей самого Константинополя. Весь день июля 21 числа они простояли в виду столицы султана, наводя страх на жителей ее, и повернули назад с тем, однако, чтобы через несколько дней снова явиться к стенам столицы падишаха. На этот раз они сожгли босфорский маяк, разорили несколько прибрежных селений и снова отошли в открытое море. Спустя два месяца после этого, октября 7 дня козаки опять явились в виду Константинополя; они ворвались в самый Босфор, разгромили на берегу его селение Еникой и после этого благополучно возвратились домой [33].
В 1624 году июня 21 дня низовые козаки снова очутились на Черном море. Они выплыли на 150 длинных, быстро несущихся на парусах и на веслах чайках, с десятью веслами на каждом боку, по два гребца на весло и, кроме того с 50 хорошо вооруженных саблями и ружьями воинов; чайки эти имели одинаково устроенные корму и нос и переносные кормила и оттого могли, не поворачиваясь, плыть вперед и назад. Сидя на этих чайках, козаки опустошили европейский берег Турции, сожгли Буюк-дере, Зенике и Сдегну. Навстречу и для удержания козаков от дальнейших движений выскочило из гавани Константинополя до 500 больших и малых судов. Для защиты столицы от страшных хищников велено было отправить к слесарям Босфора большую железную цепь, некогда запиравшую Босфор и сохранявшуюся еще со времени взятия у греков Константинополя, и ею запереть пролив от одного берега к другому. Козаки спокойно простояли весь день посреди канала, а с заходом солнца, одобычившись богатой добычей, ушли в открытое море. Через несколько времени они снова и в гораздо большем числе показались у начала Босфора, сожгли морской маяк и после того с большей добычей и славой возвратились к своим берегам [34].
В 1625 году запорожские козаки в союзе с донскими снова повторили свой поход. Собравшись в числе 15 000 человек, они сели на 300 чаек, вооружили каждую чайку тремя или четырьмя фальконетами и пустились в море, по направлению к городам Синопу и Трапезонту. Против козаков вышел на 43 судах турецкий адмирал Редшид-паша и схватился с ними на западном берегу Черного моря, при Карагмане. Сражение было упорное и чрезвычайно кровопролитное; сперва брали верх козаки над турками; они с особенным ожесточением действовали возле адмиральской галеры, называемой баштардой; им помогали гребцы-невольникн тем, что, бросив весла, перестали управлять галерами. Но победа все-таки осталась на стороне турок, благодаря противному ветру, под конец подувшему в глаза козакам: 270 чаек козацких было разбито, 780 человек козаков попались в плен, были скованы железами и посажены на турецкие галеры в качестве вечных весельщиков.
Нужно думать, что именно к этому походу запорожских и донских козаков к Синопу и Трапезонту относится показание запорожского полковника Алексея Шафрана. Алексей Шафран был семь лет в турецкой неволе и служил у кафинского воеводы на каторге (галере); потом, вместе с некоторыми товарищами, освободился из неволи и ушел на Дон. На Дону он прожил 18 лет с другими товарищами, запорожскими козаками, прожившими там по 5 и по 6 лет; всех запорожцев, по словам Шафрана, на Дону около 1 000 человек, но зато и донцев немало в Запорогах; козаки постоянно переходят друг к другу: запорожские на Дон, донские на Запорожье и живут друг у друга столько, сколько кому пожелается; у запорожцев и донских козаков издавна повелось так, что и те и другие сходились вместе и жили в общих куренях. В нынешнем лете (1625) ходили они, запорожские черкасы и донские козаки вместе заодно, на море; старшиной у них был он, Алексей Шафран; вышли же они из Дона на море и взяли в турской земле город Трапезонт. После похода Алексей Шафран вернулся снова на Дон и потом впоследствии отправился с Дона в Кие