Летом того же 1681 года некоторая часть запорожских козаков под предводительством Петра Суховия ходила в тогобочную Украйну под город Корсунь. Суховий хотел повторить роль Дорошенка, т. е. сделаться гетманом Западной Украйны и отдаться под протекцию Турции. Но против него выступил гетман Иван Самойлович, и Суховий, не вступая в битву с ним, повернул назад до Сичи [46].
Вскоре после этого запорожцы сменили своего кошевого атамана Ивана Стягайла на Трофима Константиновича Волошанина и в конце июля месяца написали гетману два просительных письма об исходатайствовании у крымского хана позволения свободно ходить на Низ за солью, рыбой и зверем и у московского царя о пожаловании на все войско запорожское сукон и денежного жалованья. Письмо было таково.
"Ясновелможнш мосцЪвій пане гетмане, нашъ ласкавій мосцЪвій пане и добродЪю. Любо тежъ не безъ уприкреня жесмо съ Коша посилали товариство свое съ писмомъ нашимъ до хана его мосцЪ безъ вЪдомости и волЪ велможности вашей, добродЪя нашего, але мусЪлисмо то учинить не зъ волЪ старшого нашего, але зъ ради нашеЪ посполитой всего войска запорожского, добываючись у хана его мосцЪ, жеби намъ войску запорозскому позволилъ ити на Низъ по сюль (по соль), овожъ ханъ отказалъ посланцомъ нашимъ устнЪ, же я [47] до того жадной рЪчи не маю позволяти вамъ войску запорожскому ити на Низъ посюль, бо гдижъ цесарь нашъ турскій поставилъ тутъ замки у ДнЪпрЪ, же бы жаденъ духъ зъ межи войска запорозкого не прошолъ на Низъ, же южъ монархове, мовитъ, ограниченя промежку собою постановили по городки на чужомъ грунтЪ, жебы войско запорожское жадного лову собЪ не) мало нижше городковъ на Низу и на поляхъ, такъ тежъ и въ рЪкахъ полювихъ во всЪх урочищахъ днЪпровихъ, а велможность ваша, яко рементаръ нашъ презъ посланого своего Игната Порпуру увЪдомилисте насъ писанямъ своЪмъ всему войску запорожскому о святомъ покою межъ монархами такъ его царского пресвЪтлого величества монархи нашего православного яко тежъ и межи салтаномъ турскимъ и ханомъ кримскимъ же намъ войску запорозскому низовому и городовому увесь ДнЪпръ отъ верху и зъ рЪками полювими обваровано (дозволено) и водность всякую на рибахъ, на солЪ и на звЪру добуватися на всякихъ добичахъ волно; теди ми войско запорожское тЪшилисьмося съ того презъ усе лЪто, а теперешнего часу до пожитку и для добичи жадного (никакого) дЪла не маемъ, же (что) бей кезакерменскій жадного товарища нашего не пускаетъ на Низъ не тилко для добичи, але и которій товаришъ съ писмомъ нашимъ войсковимъ идетъ на Низъ по зосталіе своЪ рупески, то и тихъ не пропущаетъ, же гди есмо зоставали зъ оними непріятелми креста святаго вороговъ не въ миру, то намъ войску запорозскому волность всякая была на полахъ и въ рЪкахъ полювихъ и по всЪхъ урочищахъ днЪпровихъ, а теперешнего часу за онимъ примирьемъ власне, якъ у заточеніЪ войско запорозкое зостаетъ, презъ усельЪ (прежде всего) то, же не комунному (конному), не пЪшому товариству нЪкуди ходу не маетъ, чекаючи вЪдомости отъ велможности вашей и жадаючи поради и якую будемъ мЪть, то сЪ будемъ крипко и держатися, прето велможность ваша яко реементара покорне просимо: рачъ и до его царского пресвЪтлого величества писати о томъ, жеби намъ войску запорозкому била водность у ДнЪпрЪ на всякія добичи, яко за иншихъ антицесаровъ велможности вашое водность вшелякая була намъ войску запорозскому у Днепре, такъ не вонпимъ изъ стараня велможности вашоЪ рейментарской тое все намъ у монархи нашего справити, можемъ бо ми (мы) за тое при совЪтЪ велможности вашей и пресвЪтлому монаршему его троновЪ служити обЪцуемся и за достоинство его не щадно помирати готови будем, пріяючи въ себе велможности вашей. Велможности вашей всЪх добръ пріязливій и унЪжаній слуга. Трохим Костянтіевъ Волошинъ атаманъ кошевой войска его царского пресвЪтлого величества запорозкого низового съ товариствомъ. Съ Коша іюля 29 дня 1681 року.

Сими жъ посланцами нашими Климомъ Кислицею атаманомъ куреня Незамаювского и Сергіемъ куреня ИрклЪювского и листъ ханскій, а другій везиря ханского по-турецку писаній посылаемъ до велможности вашей, а велможность ваша переписавши съ турецкого на руское и намъ симъ же товариствомъ пришлете, жеби и ми знали, що у в онихъ листах ханъ пишетъ устне Сергій велможности вашей сповЪсть, що отъ хана чувъ, бо онъ же Сергій и до хана ходивъ отъ войска" [48].
"Ясновелможный милостивый господине гетмане, нашъ зЪло милостивый господине и благодЪтелю.
Поклонъ нашъ нижайшій и всецЪлую нашу поволность и желательство милости и велможности вашей благодЪтеля нашего вручивъ, всякихъ благъ временныхъ и вЪчныхъ отъ Вседержателя Христа Бога нашего при непорушимомъ добромъ здравіи и сщасливомъ и долгой вЪкъ владЪніи вси купно вашей велможности благодЪтелю нашему многомилостивому поволно и усердно желаемъ, а при семъ покорномъ писмЪ нашемъ черезъ посланное товарство наше посылаемъ къ велможности вашей Клима Кислицу куреня незамаевского да СергЪя съ товарыщствомъ, изволь ваша милость, яко региментарь нашъ къ его царскому пресвЪтлому величеству за насъ войско запорожское прошеніе свое внесть, чтобъ онъ великій государь нашъ помазанник божій въ милость свою отеческую причелъ насъ съ нашими ему, великому государю вашему, службами, какъ и сперва не лишая насъ милостивого своего обыклого на Запорожье жалованья сукнама и денежною казною, зельемъ и свинцомъ, а особно велможности вашей бьемъ челомъ: не забывай насъ запасомъ, железомъ и смолою, да и неводъ на осень извольте прислать. Хотя и досажаемъ нашимъ частымъ, писмомъ. и докучаемъ въ надобьяхъ нашихъ, изволь нашей скудости помочь (помощь) учинить и паки просимъ велможности вашей, изволь заступить къ его царскому пресвЪтлому величеству. При семъ милости твоей себя вручаемъ. Данъ съ Коша іюля в 29 день. Велможности вашей всего добра желателный пріятель и слуга Трофимъ Костянтиновичъ, атаманъ кошевой войска его царского пресвЪтлого величества запорожского низового съ товариством" [49].
Получив эти письма от запорожских козаков, гетман Иван Самойлович отправил их в Москву и от себя написал царю Федору Алексеевичу следующего содержания лист:
"Божіею милостію великому государю царю и великому князю Федору АлексЪевичу всея Великія и Малыя и БЪлыя Россіи самодержцу и многихъ государствъ и земель восточныхъ и западныхъ и сЪверныхъ отчичу и дЪдичу и наслЪднику и государю и обладателю вашему царскому нресвЪтлому величеству.
Иванъ Самойловичъ гетманъ войска вашего царского пресвЪтлого величества запорожского упадъ ницъ до лица земного предъ наяснЪйшимъ вашимъ монаршескимъ престоломъ у стопы ногъ, смиренно челомъ бью. Хотя ужъ надокучилъ есьмъ вашему царскому пресвЪтлому величеству, частократно пишучи вамъ великому государю о запорожцахъ и о ихъ волностяхъ въ добычахъ разныхъ, на Низу ДнЪпра будучихъ, однакъ когда они запорожцы безпрестанно мнЪ а томъ докучаютъ прошеніемъ своимъ, тогда имЪю всякого часу к прошенію ихъ приклоняяся, бити челомъ за нихъ наяснЪйшему вашему монаршескому престолу и нынЪ не хотЪлъ было есьмъ утруждати пресвЪтлого вашего государского престола, положився ужъ совершенно на радЪтелное ваше монаршеское попеченіе, которое вы, великій государь, помазаникъ Божій, имЪете, творя нынЪ съ турским султаномъ и съ крымскимъ ханомъ пожелаемый всЪмъ намъ вЪрнымъ подданнымъ своимъ миръ чрезъ своихъ государскихъ пословъ, такъ о распространеніи преславныя своея монаршескіе россійского царствія державы, такъ и о насъ войскЪ запорожскомъ городовомъ, а особо и о тЪх помянутыхъ волностяхъ запорожскихъ, чтобъ имъ волно было приходить исъ СЪчи внизъ ДнЪпра межъ городками для добычи соли и для рыбной ловли и для всякого въ полевыхъ рЪчкахъ звЪря, которымъ вашимъ царского пресвЪтлого величества радЪъніемъ хотя и ихъ запорожцовъ по указу вашему монаршескому обнадеживалъ есмь многократно, чтобъ возвращенія пословъ вашихъ государскихъ, къ турскому салтану посланныхъ съ помышленнымъ всЪм намъ желаемый надежды совершенствомъ ожидая въ обыклыхъ своихъ работахъ о помянутой добычЪ въ ДнЪпрЪ и въ днЪпровыхъ рЪчкахъ, ниже городковъ обрЪтающихся, терпЪли бы. Однако, когда они знатно для скудости своего нужного надобья не терпя моему обнадеживанию до возврату пословъ вашихъ государскихъ дерзнули писать мимо мою вЪдомость къ хану довЪдываясь, позволить ли тамъ на Низу добыватца на вся потребы их или ни, какъ мнЪ о томъ вЪдомо учинили чрезъ особой своей листъ, который листъ ко мнЪ принесли товариство ихъ нарочно присланные, которыхъ они отъ себя и въ Крымъ посылали, и я увЪдавъ изъ листа ихъ ко мнЪ писанного, что не имЪют волного проходу Днепромъ внизъ для пріобрЪтенія соли и иных нужныхъ потребъ своихъ; а опасая чтобъ чрезъ то зло какое межъ ими не занеслось, покорно даю сіе вашему царскому пресвЪтлому величеству на высокое монаршеское рассуждение, чтобъ вы, великій государь, изволили послать свой государской указъ послу своему государскому, къ турскому салтану посланному, буде мочно гдЪ его вблизи догнать съ тЪмъ вашимъ государскимъ указомъ, чтобъ онъ туды пріЪхавъ, крЪпко домагался, съ кЪмъ належать будет, дабы тЪ помянутые низового запорожского войска внизу обрЪтающіяся волности, именно въ шертной турского солтана грамотЪ были описаны, чтобъ волный и безопасный был ДнЪпромъ межъ городками для всякой ихъ добычи имъ путь, понеже въ Крыму ихъ какъ належало при постановленіи мирных договоров не утвердили, есть-ли бы тамъ у салтана въ шертной грамотЪ особой статьей то не могло быть изображено, тогда никаковы (никаковой) они запорожцы исъ тЪх мирныхъ договоровъ не имЪли бы прибыли, как и нынЪ совершенно не имЪютъ, понеже толко татаровя всздЪ по степя около рЪчекъ съ скотинами своими безопасно, какъ слышу, кочуютъ, а запорожцамъ нимало внизъ ДнЪпра нигдЪ отъ городовъ не волно проЪзжатца. И для того пристойно бы тому вашему монаршескому послу вашъ государской наскоро послать указъ и паки покорное мое подданское ко пресвЪтлЪйшему вашему царского величества престолу посылаю совЪщаніе два листа отъ запорожцевъ, подъ именемъ новообранного атамана кошевого нЪкакого Трофима Волошенина, писанные вмЪстЪ съ листами ханскимъ и везерскимъ къ кошевому по-турски писанными для достовЪрные о всемъ вЪдомости при семъ моемъ листе къ вашему царскому пресвЪтлому величеству въ приказъ Малыя Росія посылаю чрезъ почту. Вручаю себя милосердой вашей монаршеской милости. Изъ Батурина августа въ 12 день 1681-го.
А чтобъ они запорожцы впредь не смЪли, какъ нынЪ, къ хану въ Крымъ и никуды въ иную сторону мимо мою вЪдомость посылать, но чтобъ во всемъ надежны были на милость вашу государскую и радЪтельное монаршеское попеченіе, о томъ какъ словеснопословъ ихъ, у меня будучих увЪщевалъ, такъ и чрезъ листъ всЪхъ ихъ запорожцовъ на КошЪ будучихъ увещевать не забылъ, которого листа моего списокъ для прочитанія къ вамъ великому государю въ приказъ Малыя Poссіи при семъ моемъ листЪ посылаю. Вашего царского пресвЪтлого величества вЪрный подданный и слуга нижайшій Иванъ Самойловичъ гетман войска вашего царского пресвЪтлого величества запорожского" [50].
Отправив письмо к царю Федору Алексеевичу, гетман Самойлович вместе с этим послал письмо с упреком за своеволие — смену старого кошевого и сношение с крымским ханом — и запорожским козакам.
"Мои милостивые пріятели, господине атамане кошевой и все старшее и меньшое войска его царского пресвЪтлого величества запорожского низового товарищества. ИмЪетъ то быть въ великомъ подивленіи намъ, что вы войско низовое, послушавъ нездравого совЪта нЪкакова (некоего) нежелательного Богу и православному царю, а сверхъ того и самЪхъ вамъ человЪка, дерзнули мимо воли монарха своего и мимо вЪдомость нашу посылать пословъ своихъ къ хану крымскому; моглъ всякъ изъ васъ доброй молодецъ то рассудить, что гдЪ государь и монархъ дЪла свои себЪ подобные съ монархомъ договариваетца (-ет), тамъ слугамъ вдаватца непристойно, почто было вамъ сверхъ изящныхъ монарха своего о перемирьЪ содЪвающихся договоровъ касатися съ своими посолствами постороннему государю; отзывалися есте къ намъ чрезъ многократные свои листы, что досадно вамъ всему войску запорожскому, что бей казыкерменской не пущаетъ товарыщство внизъ ДнЪпра для добычи и просили есте нашей региментарской къ себЪ помощи, а самимъ мимо нашего совЪта не довелося чинить никакихъ самохотныхъ посолствъ и для чего не додержали есте того слова; мы писали къ вамъ многократно, что о волностяхъ нашихъ войска низового, которые къ вамъ належать, радЪемъ крЪпко. Богъ то видитъ, что докучилъ есмь уже монарху своему, его царскому пресвЪтламу величеству, челобитьемъ, чтобъ монаршескимъ преизяществомъ своимъ и преизящныхъ своихъ съ салтаномъ турскимъ о перемирьЪ и договорЪхъ опасъ (сохранил) и утвердилъ тЪ волности наши, хотя бы то и съ проторми быть имЪло, будетъ совершенно по прошение нашему. ВЪдаете бо сами, что та сторона ДнЪпра вымысломъ нЪкоторыхъ людей совершенно турскому (султану) отдана и отъ ляховъ будто записью записана, чему опереться трудно, а однакожъ православный нашъ монархъ решительно о цЪлости народа христіянского радЪя, какъ Запорожье, такъ и Кіевъ столной малороссійской городъ съ уЪздными городками въ перемирномъ постановленіи подъ свою высокодержавную руку, а что внизъ ДнЪпра и въ полевыхъ рЪчкахъ войсковые водности тЪхъ нетрудно монарху спасти, но вамъ, всему войску хотя то досадно, подождать было надобно самого совершенства радЪнія монаршеского, о чемъ мы региментарскимъ желаніемъ нашимъ какъ вседушно радЪемъ и радЪти будемъ, чЪмъ обнадежилъ есмь васъ совершенно. Листъ ханской, къ вамъ писаной, с турского писма на руское велЪли есмь перевесть, который переводъ по желанію вашему посылалъ къ вамъ, вы разумЪете исъ того переводу, какъ постерегаеть ханъ своего дЪла, чтобъ ничего противно вами салтана турского не учинить, а что въ томъ листу благодарить васъ и за то, что съ повольною услугою своего къ нему отзывались, тогда знатно отсего, что отзывалися есте къ нему какъ къ свойственному государю съ послушаніемъ, чего чинить не годитца. Не можетъ быть и то намъ пріятно, что ваша милость бывшего атамана своего кошевого Ивана Стягайла сложили съ чину безъ нашего региментарского вЪдома, достоинъ онъ былъ войсковой милости, понеже бывъ на томъ урядЪ, какъ обЪщалъ монарху своему и мнЪ региментарю желателство, такъ постоянно слово свое исполнялъ и во всемъ поступалъ изрядно и только почалъ было привыкать въ порядокъ войсковыхъ дЪлъ, и вы тотчасъ безразсудно, не давъ ему въ томъ урядЪ утвердиться, иного человЪка вновь на тотъ урядЪ посадили есте, которому надобно еще опознаватца съ урядомъ, — и то вамъ предлагаемъ, что о частыхъ старшины переменахъ не можетъ быть порядокъ совершенный; къ его царскому пресвЪтлому величеству о монаршескомъ его жалованьЪ вамъ надобномъ прошеніе наше обЪщаемъ донести, а что отъ нашего листа региментарского по слову нашему вамъ надлежитъ, все вскорЪ - запасъ, неводъ, желЪзо и смола и съ ыными надобными вещми будетъ къ вамъ прислано, понеже то все до посылки вашей изготовлено было. Понеже из царствующего града Москвы въ турскую землю въ одинъ мЪсяцъ не можно посолства отправить, надобно на то много времени и для того терпЪливо подождать было милости божіи, а понеже не потерпЪли есте и толь скоро за неразсуднымъ совЪтомъ посылали есте къ хану, то не можетъ быть вамъ съ похваленіемъ у православного нашего монарха и какъ не годилось было тово вамъ дЪлать, такъ постерегитесь своей повинности, чтобъ есте было вЪрны монарху своему его царскому пресвЪтлому величеству и желательные и не дерзали мимо воли его и мимо вЪдомость нашу региментарскую всчинать, что естли инако что будете творить, то прогнЪваете милость монаршескую, а при немилости и жить будетъ немочно. Рассудите, что ханъ крымский отказалъ на ваше посолство, что безъ воли салтана турского не хотЪлъ вамъ поволить волной внизъ ДнЪпра дороги, сам онъ ханъ будучи великимъ паномъ и монархомъ, однакожъ почитаетъ и боитца болши себя и мимо воли его ничего дЪлать не хочетъ, а вы будучи монарха своего подданными, какъ дерзаете договоры свои заводить съ ханомъ безъ позволенія монаршеского. ВЪдайте, ваша милость, что вы сами своимъ радЪньемъ ничего не сдЪлаете, покамЪстъ монархъ нашъ радЪнья своего не приложить. Видите, что шутками ханъ отбыл вашихъ посланныхъ, а то для того, что вы сами от себя, а не отъ монарха посолство чинили, а такъ самохотныхъ поступковъ, которые чрезъ легкомысленные советы меж вами вносятца, перестанте и будете в доброй надеждЪ и въ милости монаршеской его царского пресвЪтлого величества, который отеческой своей добротой васъ пЪстуя, по БозЪ обрадует достаточно опасеніем (сохранениемъ) належащихъ волностей" [51].
Ответ на письмо гетмана Самойловича и на просьбу запорожских козаков последовал из Москвы августа 29 дня. Царь вполне снисходил к просьбе запорожцев и приказал своим посланцам, ехавшим в Крым, "промышлять и радеть" о пользе низовых козаков, но зато требовал от них не сноситься ни с какими государями помимо ведома малороссийского гетмана. "А что къ намъ великому государю и нашему царскому величеству ты жъ нашего царского величества подданный въ листу своемъ писалъ о волностяхъ войска низового запорожского и о томъ по нашей государской милости тЪбе нашего царского величества подданному вЪдомо по нашихъ государскихъ грамотахъ, каковы къ тебЪ посланы съ подъячимъ Тимофеемъ Протопоповымъ и чрезъ почту, что нашимъ царского величества посломъ, посланнымъ къ салтану турскому о тЪхъ дЪлахъ наказано и въ нашей царского величества грамотЪ писано, велЪно имъ о томъ промышлять всякими мЪры, а нынЪ къ тЪм же нашимъ царского величества посломъ наша государская грамота о томъ въ дорогу послана жъ и велЪно потому о томъ радЪть и промышлять с великимъ радЪтелнымъ промысломъ [52]... нашіе государскіе что пристойно смотря по тамошнему войску низовомъ за помошію божіею учинить, чтобъ кошевой атаманъ и все будучее при немъ посполство о томъ нашемъ государскомъ милостивомъ къ нимъ призрЪньЪ, вЪдали и на нашу великого государя нашего царского величества милость были надежны и о настоящихъ своихъ дЪлахъ къ тебЪ нашего царского величества подданному писали, а къ хану впредь не обослався съ тобою нашего царского величества подданным, ни о чемъ не писали и никуды въ иную сторону не посылали, а отъ насъ великого государя нашего царского величества къ нему кошевому атаману и ко всему низовому войску запорожскому нашу царского величества грамоту послать указали, а какова нашего царского величества грамота къ кошевому атаману и ко всему посполству послана и къ той нашей великого государя нашего царского величества грамоты посланъ для вЪдома тебЪ нашего царского величества подданному списокъ съ сего жъ нашего царского величества грамотою, а ту нашу царского величества грамоту тебЪ нашего царского величества подданному войска запорожского обоихъ сторона ДнЪпра гетману Ивану Самойловичю послати бъ отъ себя на Кошъ съ кЪмъ пригоже по своему разсмотрЪнью, буде пристойно, а въ которое время прежнего кошевого атамана Ивана Стягайла перемЪнили и за какіе причины, — о томъ бы развЪдавъ къ намъ великому государю къ нашему царскому величеству писалъ ты нашего царского величества подданной подлинно" [53].
В это же время смута, произведенная в Москве раскольниками во время управления государством царевной Софией, отозвалась на Украйне и Запорожье, впрочем, в обоих под влиянием близких козакам соседей, поляков: поляки все еще никак не могли примириться с мыслью о потере Малороссии и при всяком благоприятном случае простирали свои руки на Украйну. Воспользовавшись смутой в Москве, польский король Ян III Собеский приказал отправить на Украйну и Запорожье "прелестные листы", чтобы оторвать Малороссию от России. Эти листы вручены были монахам Феодосию Храпкевичу и Ионе Зарудному; им дана была особая инструкция, с чего начать, как действовать, что обещать и чего избегать. Самая инструкция состояла из шестнадцати пунктов и два из них касались Запорожья: в одном пункте сказано было, что Запорожье, через уступку Украйны по Днепр туркам, заперто и чрез то должно погибнуть, а вместе с, ним должно погибнуть и самое имя козаков. В другом пункте инструкции приказано было внушать украинскому войску быть заодно с Запорожьем, чтобы выбиться из неволи негодного и невоинственного человека (гетмана Самойловича) и тянуть к польскому королю, который и любит, и почитает с младенчества украинский народ [54].
Повод и средства, которыми старался привлечь на свою сторону запорожских козаков польский король, раскрывает под 1682 годом малороссийский летописец Величко. Он говорит, что Ян Собеский воспользовался просьбой германского императора, ведшего войну с турками, и стал засылать скрытным способом листы и универсалы на Украйну и Запорожье, приглашая козаков на службу с платой 12 талеров в месяц на человека: "Позасылавши свои листы и универсалы для запорожской СЪчи, посланцы короля перебавляютъ и захватываютъ людей нашихъ и войско низовое на житье въ тогобочную пустую Украйну, а особливо на затяги военные, обЪщая обманчивые великіе свои респекты и давнія вольности, въ особенности же поступаютъ великую плату товариству затяжному" [55].
Само собой разумеется, что о сношениях польского короля с украинскими и запорожскими козаками гетману Самойловичу донесено было немедленно, а гетман, в свою очередь, поторопился сообщить о том в Москву [56]. Московское правительство, узнав об этом, поспешило прислать приказание гетману воздерживать ненадежных и легкомысленных людей от "лядских прелестей". Вследствие этого приказания гетман написал к украинским козакам несколько универсалов, в которых внушал им отстать "отъ шкодливыхъ, на ЗапорожьЪ возросшихъ, лядскихъ прелестей и отводить от того же малоумныхъ и легкомысленныхъ людей, чтобы сохранить помощію всесильного Бога цЪлость Украйны" [57]. Вслед за этим послана была (апреля 30 дня) в Сичь на имя кошевого атамана Трофима Волошанина царская грамота с извещением о вступлении на престол после смерти Федора Алексеевича Петра Алексеевича и об учинении кошевым атаманом со всем войском в присутствии стряпчего Бартенева на вечное и верное подданство новому государю присяги. Гетман Самойлович, пересылая эту грамоту, с своей стороны предписывал запорожцам отстать от всяких сношений с Крымом и быть верными России. Запорожцы, учинив присягу, отправили от себя в Москву куренного атамана Паска Васильева и товарищей с поздравительной грамотой к государям Иоанну и Петру Алексеевичам по поводу принятия ими российского престола [58].
В конце июня месяца того же года запорожцы послали посольство с письмом к царю из 38 человек во главе с Степаном Белым и Яковом Проскурою, которое прибыло в Москву июля 3 дня.
В своем письме запорожцы прежде всего сообщали царям и великим государям Иоанну и Петру Алексеевичам об учиненной ими в присутствии царского стольника Александра Протасьева присяге на верное и вечное подданство Москве и об обещании не ссылаться без воли государей с соседними государями, немедленно сообщать в Москву о всяком приезде в Сичь послов польского короля и крымского хана. Вслед за тем козаки извещали царей "о снятии кошевого атаманства" во время самой присяги с Трофима Волошанина и "об избрании всем низовым войском запорожским" Василия Алексеенка кошевым атаманом. Далее запорожцы просили царское величество пожаловать их жалованьем, сукнами, порохом, свинцом, хлебными запасами и дозволить войску вольную добычу зверя, рыбы и соли в низовьях Днепра и в полевых речках, как было раньше того при царе Алексее Михайловиче, но потом не стало того со времени царя Федора Алексеевича, когда Москва заключила с Турцией и Крымом мирный договор и когда чрез то кызыкерменский бей воспретил запорожцам проход на Низ Днепра.
Цари, по ходатайству и по челобитью гетмана Ивана Самойловича, лист запорожцев приняли, всех посланцам их "государские очи милостиво видеть повелели", войско низовое за учиненную им присягу милостиво похвалили, но зато внушали ему никаких противных поступков не чинить, никаким "плевосеятельным" речам и письмам не верить, ни на какие, "прелести" и тайные и явные присылки не склоняться, с гетманом Иваном Самойловичем быть в соединении и должном послушании. За все то царское величество, пресветлейшие цари и великие государи, обещали держать запорожское войско в своем "презрении и от неприятелей в обороне" и извещали об отправке к нему на Кош еще 13 числа июня месяца со стольником Гавриилом Суворовым денег, сукон, зелья и свинцу. "А посланцевъ вашихъ было къ намъ въ пріЪзде 38 человЪкъ, а 10 человЪкъ оставлено въ БатуринЪ, и тебЪ бы нашего царскаго величества подданному кошевому атаману Василью Алексеенку посланцовъ своихъ къ нашему царскому величеству впредь присылать по-прежнему обыкновенно по 10 человЪкъ, а больше того указанного числа не присылать. А что казыкерменскій бей внизъ турскихъ городковъ чинитъ вамъ въ добычахъ вашихъ сухимъ и воднымъ путемъ помЪшки и заказъ, и мы великіе государи, наше царское величество, писали о томъ къ салтану турскому, чтобъ онъ хану крымскому и бею казыкерменскому приказалъ и указъ свой къ нимъ послалъ, чтобъ они по мирнымъ договорамъ жили съ вами въ совЪтЪ и волностей вашихъ и добычъ водянымъ и сухимъ путемъ не отъимали и заказу вамъ въ томъ не чинили, а знамени и пушекъ съ посланцы вашими на Кошъ вамъ нынЪ не посыпано для того, чтобъ присылкою того знамени и пушекъ мирнымъ договорамъ, каковы у насъ вашихъ государей у нашего царского величества съ салтаномъ турскимъ и съ ханомъ крымскимъ учинены, какой противности не учинить, а учиненъ вамъ о томъ нашъ великихъ государей указъ впредь будетъ. А что у тебя кошевого атамана и у всего войска низового объявитца нынЪ и впредь какихъ вЪдомостей, и вамъ бы писать о томъ нашего царскаго величества къ подданному гетману Ивану Самойловичю и ссылатись съ ним и совЪтовати о важныхъ дЪлехъ почасту, а вышепомянутые ваши посланцы, которые были на МосквЪ и наши государские очи видЪли и которые оставлены были въ БатуринЪ, нашимъ государскимъ жалованьемъ пожалованы и на Кошъ отпущены" [59].
Отправив грамоту запорожским козакам, цари вслед за тем велели отправить гетману копию с грамоты о мирном договоре России с Турцией. Гетман Иван Самойлович, извещая царей Иоанна и Петра Алексеевичей о получении им копии с монаршей грамоты, "дерзновенно" доносил своим листом (июля 20 дня), что ему кажется "досадительной и вредительной" та из статей, которая касается Запорожья: "Не выговорено, чтобы войско запорожское, сообразно своим древним вольностям, имело право ходить по реке Днепру, вниз, и по полевым речкам для рыбной и звериной ловли и для добывания соли, что султан турецкий запрещает, а визирь говорит, будто бывшие в Крыму от пресветлого монаршего престола послы, чиня с ханом мирные договоры, относительно Запорожья не договаривались, и в записи своей, на мирные договоры учиненной, между иными статьями написали не рядом, а на конце, после всего дела, чего они, султан и визирь, во внимание не принимают". Но кроме этой статьи "досадительными статьями" казались гетману и некоторые другие, как-то: об обязательстве русского царя не строить и не подчинивать на той (левой) стороне Днепра городов и крепостей; о дозволении туркам заводить между Бугом и Днепром "людские и владельческие селения" и о беспрепятственной переходе людям с русского на крымский берег Днепра [60].
Ноября 10 дня кошевой атаман Григорий Иванович Еремеей извещал гетмана Ивана Самойловича о приходе к козакам и поселении на Запорожье четырех человек волохов с их имуществом, пришедших "с межи бусурманов" в Запорожье.
В ответ на это извещение гетман Самойлович отправил в Сичь, декабря 1 дня 1682 года с целью, так или иначе, добыть у запорожцев "польскую инструкцию". В этом письме Самойлович прежде всего упрекал запорожцев в том, что они, несмотря на много раз высказанные им просьбы, не присылают ему "прелестной инструкции", которая доставлена им через Ворону из Польши; затем поставлял им на вид то, что раньше этого, за жизни Ивана Сирка, все, самые секретнейшие письма, отовсюду шедшие на Кош, никогда не скрывались перед гетманом; далее доказывал, что между "одностайным запорожским войском" нужно и в городах и на Низу всегда иметь единомыслие, ничего ни перед гетманом, ни перед государем не таить; наконец, напоминал о присяге, данной войском, верно, до кончины своей, служить всероссийским Великим государям и ничего пред ним не утаивать, да и можно ли то скрывать перед государем? Как перед Богом, так и перед монархом, поступков не утаивают. "И так, именем Бога убеждаем вас поступать разумно и верить, чтоб вам добрым молодцам, и на будущее время было хорошо; не нарушайте вашей прежней верности и не теряйте тем издавна, от предков добытой вами и славы, и чести... Да о чем сами-то поляки хлопочут, искушая вас своими письмами? Конечно, о том, чтобы мы заколотились между собой, а они, глядя на наше падение, радовались бы тому и тешились. Сами вы, добрые молодцы, старые товарищи, знаете польскую ласку и расположение, как, еще в недавнее время, поляки всякими способами губили и истребляли нашу братию, козаков на Украйне, и как теперь в их польской державе православная вера наша, за которую от века запорожское войско убивается, унижена". Заканчивая свое письмо, гетман Самойлович извещал запорожцев о том, что к нему прибыл из Сичи посланец Опанас Губа с товарищами, привезший с собой бежавших из бусурманской земли волохов, но не привезший лядской инструкции, которую гетман так хотел получить от запорожцев: хотя все волохи в своих поступках люди непостоянные и ожидать от них никакого проку нельзя, однако, так как они "заневоленные" христиане и бегут до христианской веры, то гетман должен оказать им должное внимание. Напоминая запорожцам снова о присылке польской инструкции, гетман сообщал, что ему прислано от царского величества 50 половинок сукна, и волен он, гетман, отправить или не отправить то сукно запорожскому войску, и когда войско пришлет значного козака с польской инструкцией, то тогда получит и царский подарок [61].
На все изложенные гетманом требования кошевой Григорий Иванович отвечал ему тем, что прислать листы и инструкции он, без согласия всего войска, не может.
Вслед за тем гетман стал получать известие за известием о грабежах и разбоях, чинимых толпами своевольных запорожцев над проезжавшими через степи купцами, о чем доносили ему переволочанский дозорца Иванович и полтавский полковник Павел Семенов. Так, в это время запорожские козаки Иваника и Лихопой, проживавшие "по ласке" самого гетмана Самойловича, в зимнее время "на станции" в Полтавском полку, услыхав о проходящих из Сичи на Украйну богатых купцах, 3 татар и 2 армян, прибрали к себе ватагу из своевольных козаков всякой "збродни" на 20-ти конях и сделали "засежку" на купцов в 20 милях от Сичи, в урочище Ковтобах. Когда купцы поравнялись с местом засады Иваники и Лихопоя, то последние объявили им, что кошевой атаман требует их возвращения назад в Снчу. И когдa купцы отошли несколько назад, то ватага бросилась на них, взяла у них 3 арбы с добром, а их самих побила и потопила в Ковтобах. Другие из таких же своевольников, пешие, делали нападения на людей, проезжавших по трактовым шляхам и однажды наскочили на одного украинского торговца, родом из Кобеляк, ехавшего из Сичи с рыбой, они забрали у него рыбу и ковш, а когда он, заплакав от горя, стал их корить и грозить им казнью, то они отвечали, что казни никакой не боятся и пошли себе прочь от шляху. Из таких "збродников", кроме названных, известны были еще Гусачок и Куличок. Последнего еще раньше того времени поймал с двумя коньми на Украйне полтавский полковник, коней у него отобрал, а самого его велел было послать в Батурин, но он, имея других "зайвых" коней, ушел в Сичу к запорожцам, а запорожцы как бы ничего не зная о действиях Куличка, стали писать письма к полтавскому полковнику с требованием вернуть взятых им коней [62].
Отказывая гетману в присылке польских писем, запорожцы в то же время не переставали просить царей о собственном жалованьи: в конце июля месяца 1683 года из Запорожья в Москву отправлены были с этой целью кошевым атаманом Григорием Ивановичем посланцы Трофим Волошанин и Юрий Андреевич с товарищами; кроме жалованья, посланцы просили и о том, чтобы цари отправили требовательную грамоту турецкому султану о дозволении запорожцам свободно ходить в турецкие и татарские городки для добычи рыбы и соли. На эту просьбу из Москвы ответили запорожцам грамотой августа 7 дня, в которой обещалось исполнить просьбу козаков, но вместе с тем требовалось, чтобы козаки непременно прислали "прелестную инструкцію польскаго короля" [63].
Но запорожцы по-прежнему оставались непреклонны: января 31 дня 1684 года гетман жаловался на их непостоянство, а марта 11 дня он извещал государей Иоанна и Петра о разбитии запорожцами татарского гонца: "Хан жалуется на разбойников запорожцев, что они его ханского гонца, от салтана турского возвращающегося, разбили и животы при нем будучи разграбили и самого его в полон взяли". Хан просил наказать "разбойников запорожцев" и возвратить пограбленное ими добро, в противном случае грозил набегом на Украйну [64]. Великим постом того же года гетман имел новую неприятность от запорожцев: в это время он отправил за реку Самару, левый приток Днепра, несколько сот человек великороссийских ратников и гадячского полка козаков с приказанием выжечь, ввиду безопасности от татар, всю степь по левую сторону реки. На посланных гетманом людей наткнулся запорожский разъезд и сильно напугал их. Тогда гетман, узнав о происшедшем, послал к запорожцам через гадячского полковника Вечорку свой лист. Запорожцы, прочитав тот лист и узнав в то же время о царском указе, касавшемся построения вдоль Днепра от Самары крепостей, пришли к заключению о том, что русские имеют намерение оттеснить низовое войско от Днепра и его лугов и написали гетману просительное письмо, в котором объясняли столкновение своих конных разъездных с людьми гетмана простым недоразумением, царское приказание о построении самарских крепостей нарушением старо-козацких прав и привилегий и в заключение письма просили гетмана забыть всю прежнюю вражду и ненависть к ним и не допустить до падения Украйны и Запорожья [65]. Просьба запорожцев оставлена была, однако, без последствия, и вражда их чрез то на гетмана усилилась.
Тем временем в Западной Европе произошло важное событие — поражение в 1683 году под стенами австрийской столицы Вены огромной турецкой армии от соединенных сил германского императора Леопольда и польского короля Яна Собеского. Но турки, несмотря на свою неудачу, готовились к новой борьбе с Польшей и Австрией. Тогда император и король начали искать себе союзников для борьбы с турками и между другими обратились к московскому правительству. Москва, потерпевшая перед тем неудачу в борьбе с турками под городом Чигирином, естественно не могла отнестись к такому предложению равнодушно. К тому же, оказывая помощь Польше, она могла продлить время Андрусовского перемирия с правительством Речи Посполитой и поставить вопрос о том, чтобы навсегда удержать за собой священный для всей России город Киев, уступленный русским пока лишь на известное время. Сообразив это обстоятельство, московские правители изъявили свое согласие на священный против турок союз, но потребовали от польского короля уступки в пользу России Киева. В январе месяце 1684 года начались по этому поводу переговоры; но уполномоченные с той и с другой стороны 39 раз съезжались по этому случаю и не пришли ни к какому соглашению: поляки не хотели уступить Москве Киева, русские не хотели подать Польше помощи.
Тогда польский король решил привлечь к себе, помимо воли московских правителей, запорожских козаков. Мая 5 дня Ян Собеский послал к кошевому атаману Григорию Ивановичу Еремееву и всему низовому войску письмо с известием об отправлении на Кош через двух комиссаров Порадовского и Мондреновского с товарищами 1000 червонцев и других подарков с убеждением склониться на сторону Польши против турок и татар и с просьбой проводить польских послов к калмыкам [66]. Прибыв в Сичу и сделав здесь свое дело, комиссары от себя и от кошевого атамана Григория Еремеева [67] отправили посланцем запорожца Грицка к донским козакам и кал