ГЛАВА ПЯТАЯ
Первое восстание Козаков против поляков под начальством Косинского.—Боевые силы козаков и главный контингент восставших.— Первые известия о жизни и действиях Криштофа Косинского.— Пребывание его в Запорожской Сичи, возвращение для лёжки на Украйну и движение на Волынь и Подолию.— Бессильные меры короля Сигизмунда III против козаков.— Неудачное движение против козаков князя Острожского и понесенное поражение им от Косинского.— Постановление короля и сейма относительно козаков.— Действия против козаков князей Острожских и князя Александра Вишневецкого.— Поражение Косинского под Пяткою и принесение им присяги на верность Речи Посполитой.— Неисполнение присяги со стороны Косинского и новое движение козаков против поляков.— Сборы Косинского и козаков в городе Черкассах и внезапная смерть Косинского.— Значение первого движения Козаков против Польши.
До сих пор мы видели низовых Козаков в борьбе с Крымом и Турцией и с находившеюся в зависимости от Турции Молдавией. Теперь, т. е. с конца 1591 года, впервые видим их в борьбе с самой Польшей. Принято думать, с голоса малороссийских летописцев, что первое движение козаков против поляков вызвано было насилиями со стороны польского правительства над религией южноруссов и стоит в связи с введением на Украине унии. Фактическое изложение первого похода Козаков против поляков, самые деиствия и мысли, высказанные при этом ими, совершенно не оправдывают укоренившегося в наших понятиях мнения. Первое козацкое движение против правительства и панства Речи Посполитой вызвано было ничем иным, как бедственным, сословным и экономическим положением южнорусского народа вообще, козачества в особенности, в каком они очутились со времени слияния Украины с Литвой и Польшей. Пройдя с огнем и мечом волыно-подольские и киево-белоцерковские области, козаки не обмолвились ни единым словом жалобы на притеснения их православной веры и высказывались только за то, чтобы одобычиться на счет богатых людей и ввести козацкий присуд между не знавшими от польских судей правды селянами, мещанами и мелкими южнорусскими шляхтичами или дворянами.
Выступая в поход, козаки обратили свое внимание на имение соседних польско-русских панов и прежде всего на маетности князя Константина Константиновича Острожского, воеводы киевского и маршала волынского. Почему внимание низовых козаков прежде всего привлекли владения Острожского, источники не говорят, хотя и не оставляют сомнений, что центром тяжести козацкого движения этого времени были именно волыно-подольские маетности князя Острожского.
Общая численность козаков, поднявшихся против поляков в это время, простиралась всего лишь до 5 000 человек. Главное и действующее большинство всего этого числа составляли низовые или вольные козаки, что подтверждают и современные акты и летописцы того времени [1]. Но кроме низовых козаков в этом движении принимали участие и негербованные и бездомные "шляхтичи-выволанцы», полу-паны, полу-крестьяне, "рукодайные» панские слуги, называемые в актах здрайцами и збегами, оседлые хлопы, и, наконец, панские подданые [2]. Но все они составляли ничтожное меньшинство против собственно низовых козаков, но это меньшинство не пользовалось многими благами своего отечества и потому всегда искало добычи в войне и во внутренних неурядицах своей родины.
Во главе восставших козаков стал шляхтич православной веры Криштоф Косинский [3]. По месту родины он был полешанин, а по званию низовой или запорожский козак. Но как и когда он сошел с Полесья в Запорожье — на это указаний нет. По-видимому, это был человек уже не молодой, весьма незаурядных способностей, весьма популярный между запорожцами. Уже в 1586 году, мая 22 дня, некто Богдан Микошинский писал письмо Каспару Подвысоцкому и какому-то владыке Юрию, в котором сообщал о новостях сичевых после их отъезда: с Низу, от Тавани и от городков прибегла сторожа от Криштофа, давая знать о выступлении в поход перекопского царя со всею силою своею [4]. Несколько позже указанного времени имя Косинского стало известным и в Москве. Так, в грамоте царя Федора Ивановича к донским козакам марта 30 дня 1593 года велено было донцам промышлять вместе с низовыми козаками и их вождем Криштофом Косвнским на реке Донце против крымских татар [5]. А в письмах Станислава Жолкевского говорится даже, будто Косинский "поддал» русскому царю пограничную, более ста миль расстояния, окраину земли и оттого дал повод царю писаться царем запорожским черкасским и низовским [6].
Из всего этого видно, что Косинский действительно был видной и влиятельной личностью, дававшей тон и направление самому движению [7].
Состоя в числе низовых козаков, Криштоф Косинский, по укоренившемуся издавна между низовцами обычаю, ушел, вследствие полного затишья, на зимнее время из Сичи на Украйну "на приставство, домованье», чтобы "долежать" там зиму, а с весной, когда зашумят травы в лугах и потекут речки в берегах, снова спуститься на Низ. Вместе с Косинским "долеживали» зиму и много простых козаков. Все они находились в Белоцерковщине. Были ли у них раньше какие-нибудь замыслы, когда они находились еще в Сичи, или же эти замыслы пришли "в головы козакам уже на "лежах», в точности неизвестно, но движение началось в последних числах декабря 1591 года. Козаки захотели посчитаться с некоторыми пограничными панами и, снявшись с лёж, прежде всего, в начале января 1592 года, "гвалтовне» напали на дом белоцерковского подстаросты, князя Курцевича Булыги, мстя ему за какую-то неправду ("снать зъ направы чиее»). Наскочив на дом Булыги, козаки проникли в его "комору», забрали у князя имущество и шкатулку с деньгами, клейнотами и листами; между последними были так называемые мамрамы, т. е. особые для вписывания панских приказов бланки, вверенные Булыге белоцерковским старостой князем Янушем Острожским, а также некоторые жалованные грамоты и привилегии, данные князьям Острожским на староства, маетности, грунты [8].
О первом движении Косинского и козаков скоро узнал король Сигизмунд III и уже в половине января того же года снарядил особую комиссию и издал королевский лист с обращением к волынскому населению сообщать комиссарам сведения о действиях своевольных людей и с приказанием всем урядам карать по закону бунтовщиков. В своем универсале король говорил о дошедших до его слуха сведениях касательно действий некоторых своевольных людей в воеводствах Волынском, Киевском и Брацлавском. Не обращая внимания ни на верховную власть, ни на посполитое право, своевольные люди делают неслыханные шкоды, большие кривды, убийства и грабительства в разных местах, местечках и селениях воеводств. Поэтому, чтобы предупредить действия своевольных людей, всем старостам, державцам урядникам и посполитым воеводства Волынского предписывалось помогать комиссарам в расследовании своевольных людей, ловить и представлять их на суд, а в случае ухода из местечек доставлять комиссарам списки их [9].
Во главе комиссии поставлен был официальный старшой козацкий, снятынский староста Николай Язловецкий. Не довольствуясь предписанием короля Сигизмунда жителям Волынского воеводства, сам Язловецкий отправил в Запорожье воззвание к козакам с приказанием оставить "лотра» Косинского и повиноваться правительству. Эти приказания повторены была несколько раз и в одном из них, писанном марта 10 дня, Язловецкий грозил козакам поднять против них оружие и жестоко наказать за все причиняемые ими бедствия населению волынскому [10].
Но предписания эти, как старшого, так и самого короля не имели никакого действия на козаков и Косинского.
Взяв Белую Церковь, коэаки вслед затем взяли Киев, а после Киева несколько других городов [11], причем оружие и порох забирали с собой, жителей или убивали, или заставляли присягать на послушанье, замки и места королевские и панские жгли и опустошали [12].
Запасшись всем необходимым в Белой Церкви, Киеве и других смежных с ними городках, козаки спустились на Волынь и Подолию и расположились в имении князя Константина Острожского Острополе [13]. Стоя в Острополе, Косинский взял несколько других городов, принадлежавших князю Острожскому, и подверг их опустошению. Главной заботой Косинского было насаждение везде козацкого присуда вместо панского,, т. е. распространение козацкого суда на шляхту, мещан и селян.
Так простоял Косинский, все лете, безбоязненно в Остроноле. В августе месяце этого года [14] против него пытался действовать князь Острожский, но он был разбит казаками и иотерял свое войско [15].
После этого Косинский стоял спокойно и всю осень того же года в том: же Острополе. Само правительство ничего решительного не предпринимало против него. Только князь Константин Острожский и заботился о мерах против козаков. В октябре месяце, на вальном сейме, он высказал мысль о необходимости починки разрушенных низовыми коэаками замков в Киеве и Белой Церкви. Однако несмотря на очевидную необходимость этого предложения, оно не было принято панами и князь потребовал себе свидетельство от короля в том, что он хотя и состоит киевским воеводой, но не может считаться виновным на тот случай, если замки, будучи открытыми, вновь подвергнутся нападению казаков. Свидетельство было выдано, за подписью короля Сигизмунда III октября 15 дня 1592 года [16]. Такое положение дел продолжалось до конца всего года, и еще в половине января следующего 1593 года обыватели Луцкого и Владимирского повитов, съехавшиеся было для судебных роков, сговорились закрыть заседание судов и прекратить судебные делопроизводства по причине восстания козаков и разорения ими шляхетских имений [17]. Только 16 января 1593 года король издал универсал к шляхте Волынского, Киевского и Брацлавского воеводств, "ознаймуя о великомъ своевольствЪ низовыхъ козаковъ и призывая жителей на посполитое рушеніе дротивъ нихъ за то, что они по непріятельски имЪніи шляхты разоряютъ, а самихъ шляхтичей и мЪщан къ присягЪ на вЪрность себЪ насильно приводятъ» [18].
Нужно думать, что к этому же времени относится и постановление сейма относительно козаков, отмеченное в собрании польсколитовских законов: "Своеволие козачества, чем дальше, тем больше вредит Речи Посполитой; вследствие этого сейм 1593 года постановляет назвать казаков врагами отечества. Гетману войска нашего поручаем тех своевольников уничтожить. Но для подлинного удержания этого своеволия нужна конституция (постановление) 1590 года, по которой наш гетман и сами обыватели тех краев, откуда выходят эти своевольные люди, могут брать оружие и защищаться» [19].
На королевский универсал и постановление сейма прежде всего отозвался князь Константин Острожский, маршалок волынский, воевода киевский и староста володимирский. Уже в конце января стало известно, что Острожский начал собирать шляхетское ополчение против козаков [20]. Сборным пунктом назначен был Константинов. Кроме Константина Острожского, сбором ополчения занимались также князь Януш Острожский, действовавший возле Тернополя [21], а также сын Януша и внук Константина. Не довольствуясь местными ополчением, Януш Острожский послал за пехотой в Венгрию, и таким образом в конце концов успел стянуть значительное число войска под свои знамена.
К февралю месяцу войска уже успели собраться, и начальство над ними принял Януш Острожскнй, потому что он был бодрее своего слишком престарелого отца и опытнее своего молодого сына. Вместе с Янушем Острожским действовал и князь Александр Вишневецкий, староста черкасский.
Косинский сперва стоял в Острополе, при нем было около 5 000 человек войска. Не считая удобным и безопасным для себя Острополь, Косинский передвинулся к местечку Пятке [22], положение которого во многом находил более выгодным для военных действий. Острожский последовал за Косинским к Пятке. Но Косинский, не желая допустить князя в самый город, вышел к нему на встречу за город и здесь устроил, по козацкому обычаю, в открытом поле табор из возов, заключивши свое войско в средину его. Дойдя до козацкого табора, войско Острожского сперва не решалось напасть на козаков и даже склонно было к бегству, но когда Острожский обратился к нему с теплым словом убеждения и показал пример собственного мужества, то рать его с отвагой бросилась на Косинского, успела разорвать козацкие возы и проникнуть в центр табора. Tогда козаки поспешили отступить к городу, но поляки преследовали их до самых ворот города, нанося им раны и поражая на месте. Это произошло 2-го числа месяца февраля, когда в поле не успел еще стаять снег [23]. Неудача козаков произошла, главным вбразом, оттого, что они действовали против своих врагов на малорослых конях, тонувших в таявшем снегу и замедлявших оттого все действия своих всадников в противоположность полчанам Острожского и Вишневецкого, сидевшим на рослых лошадях и хорошо справлявшимся с проталинами в снегу. Под конец Косинский потерял, по польской народной молве, до 3000 человек войска, 26 пушек, почти все хоругви и февраля 10 дня [24] сдался на капитуляцию победителям: выехав из замка, козацкий вождь, по словам польского летописца Иохима Бельского, упал к ногам Острожского с мольбой о прощении, и был прощен.
Того же февраля 10 дня Косинский дал лист и принес присягу Константину Острожскому о прекращении набегов на маетности князя и его друзей, о сложении с себя "гетманского» уряда, о выдаче польских слуг и о возвращении оружия и имущества, у панов взятого.
"Я, Криштофъ Косинсюй, на это время гетманъ, и мы сотники, атаманья, все рыцарство войска запорожскаго, сознаемся въ этомъ листЪ нашемъ, что, несмотря на великіе добродЪйства и ласки ясневельможного пана Константина княжаты Острожскаго, воеводы кіевскаго, маршалка земли волынской, старосты володимірскаго, которыя его милость во все время своей жизни, вслЪдствіе своей милостивой панской власти, оказывалъ всему войску и каждому изъ насъ особо и много добра дЪлалъ; а мы, забывъ обо всемъ томъ, не мало огорченія и убытковъ причинили какъ самому ему и дЪткамъ его, такъ и слугамъ и подданнымъ его милости, и ласку ихъ милости къ себЪ нарушили; а ихъ милость, будучи подъ Пяткомъ, всЪ поступки наши, послЪ униженныхъ и усердныхъ просьбъ нашихъ и послЪ заступничества многих знатныхъ людей, по своей милостивой ласкЪ, какъ христіанскіе панове, не желая проливать нашей крови, намъ простите. Поэтому мы, все рыцарство вышеименованнаго войска, обЪщаемъ и присягою своею утверждаемъ: съ этого времени пана Косинскаго за атамана не имЪть и на его мъсто иного на УкрайнЪ, въ теченіе четырехъ недЪль поставить, и потомъ находиться въ послушаніи его милости короля, не чиня никакого розмирья съ посторонними сосъдями панствъ его королевской милости жить за порогами на указанныхъ мЪстахъ, ни лёжъ, ни приставствъ, ни убытковъ, ни кривдъ не имъть и не чинить въ державахъ и маетностяхъ ихъ милостей князей и ихъ пріятелей, его милости княжати Александра Вишневецкаго, старосты черкасскаго, и иныхъ, находящихся въ это время при ихъ милости; также не подманывать къ себЪ слугъ изъ маетностей и державствъ ихъ милости; бЪглецовъ, измЪнниковъ и слугъ ихъ милости у себя не хоронить и выдавать; оружіе, когда-либо взятое въ замкахъ, городахъ и державахъ ихъ милостей, кромЪ трипольскихъ (т. е. взятых в Треполе), вернуть; также вернуть хоругви, лошадей, скотъ и движимое имущество, взятый въ имЪніяхъ княжатъ ихъ милости; кромЪ того отправить отъ себя челядь обоего пола ("обое плоти»), имЪющуюся при насъ; вЪчно жить у князей ихъ милостей въ прежней любви, никогда не приставать ни къ одному человЪку противъ ихъ милостей, а напротивъ служить имъ. На всЪ эти вышепрописанные кондиціи, поданныя намъ отъ ихъ милостей князей, мы, все войско, приносимъ присягу вЪчно, свято и ненарушимо, не подыскивая причинъ къ нарушению, хранить и по нимъ на вЪчныя времена поступать. А присяга та наша заключается въ слъдующихъ словахъ: я, Криштофъ Косинскій, мы сотники атаманы, все рыцарство войска запорожскаго, одинъ за другого и каждый изъ насъ за себя присягаемъ Господу Богу в ТройцЪ Единому, который сотворилъ небо и землю, на томъ, что мы всЪ и каждый въ отдЪльности, имЪем и повинны всЪ вышепоименованныя кондиціи, на этом листЪ намъ поданныя ихъ милостію князьями Острожскими, въ цЪлости и ненарушимо, не подыскивали никакихъ причинъ къ нарушенію, содержать и сообразно съ ними вЪчно поступать съ ихъ милостями, а не противъ ихъ милостей пановъ, пріятелей, слугъ и подданныхъ ихъ, — въ этомъ помоги намъ, Господи Боже! Если же мы неправильно присягнули, то скарай насъ, Господи Боже, на душахъ и на тЪлахъ нашихъ, въ настоящемъ и будущемъ вЪкЪ! А для лучшей вЪрности и вЪчнаго нашего утвержденія, я, Косинскій, этотъ листъ властною рукою своей подписалъ и печать свою приложилъ; мы всЪ также приказали приложить къ этому листу войсковую печать и которые изъ насъ умЪли, къ нему руки свои подписали; просили тоже сдЪлать и ихъ милостей пановъ вельможныхъ, бывшихъ при этомъ: его милость пана Якуба Претвича изъ Гавронъ, каштеляна галицкаго, старосту теребовльскаго; пана Александра князя Вишневецкаго, старосты черкасскаго, каневскаго, корсунскаго, любецкаго, лоевскаго; пана Яна Гульскаго, войскового требовльскаго, пана Вацлава Боговитина, хорунжаго земли волынской; пана Василія Гулевича, войскового володимірскаго, что ихъ милости, по просьбЪ нашей, сдЪлать изволили и, приложивъ печати свои къ этому нашему листу, изволили подписать руки свои. ДЪялось подъ Пяткомъ року божого 1593, мЪсяца февраля 10 дня. Криштофъ Косинскій рукою своею, Иванъ Кречкевичъ писарь войсковой именемъ всего войска рукою; Якубъ Претвичъ изъ Гаврона своею рукою; Александръ князь Вишневецкій, староста черкасскій; Вацлав Боговитинъ, хорунжій волынскій, Василій Гулевичъ войскій володимірскій, Ян Гульскій войскій требовельскій» [25].
Очистив волынское воеводство и расставшись со своим вождем Косинским, козаки частью ушли на Запорожье, частью разошлись по домам на Украйне, но большая часть их, вопреки условию с князем Острожским, очутилась под городом Киевом и скоро овладела им, поместивши в нем свою армату и утвердившись в мысли навсегда остаться в нем. Тогда некоторые из волынских панов обратились к киевскому и волынскому воеводе с просьбой принять против козаков самые решительные меры, оповестить о том всех панов Волыни и таким образом общими силами прекратить своеволия козацкие. Но эти просьбы оставлены были Константином Острожским без внимания, казавшегося для многих весьма загадочным, но объясняемым частью рознью, всегда существовавшей между всеми польскими панами того времени, частью той связью, которая существовала между многими пограничными старостами и воеводами и низовыми козаками, а частью и тем равнодушием, с которым паны отнеслись к Янушу Острожскому в то время, когда он, перед пяткинским делом, вышел на защиту своих маетностей и потерпел поражение от Козаков.
Такое равнодушие со стороны князя Острожского к просьбам волынских панов как нельзя больше пришлось по вкусу бывшего козацкого вождя Криштофа Косинского. Стесненный безвыходным положением, он дал клятвенный лист князьям Острожским в полном повиновении им, но теперь оказалось, что клятва дана им вынуждено и что он вовсе не думал об исполнении ее, получивши свободу. Теперь он снова выступил на сцену; снова вокруг него стали собираться войска, частью из польских бояр, частью из побывавших на Запорожье мещан, а частью и из блукавших по Украйне запорожцев; вместе с войском у Косинского явилась и армата. Сборным пунктом назначен был приднепровский город Черкассы. Косинский решил прежде всего ударить на черкасского старосту князя Александра Вишневецкого за то, что он осмелился принимать участие, вместе с князем Острожским, в деле под Пяткой. В начале с Косинским было, по приблизительному расчету, от трехсот пятидесяти до четырехсот коней, но потом к нему водой и сухопутьем потянулись отовсюду новые силы, и восстание грозило принять широкие размеры. К счастью поляков случилось обстоятельство, которое сразу разрушило все намерения козаков — это убийство Косинского. Оно произошло во время пира Косинского в корчме города Черкасс и сделано было служебниками Вишневецкого, которых Косинский приглашал под свой "реймент». Во хмелю пировавшие сперва поссорились, потом от ссоры перешли к драке и во время драки какой-то шляхтич одним ударом сразил Косинского, а товарищи его бросились на козаков, бывших с Косинским, и перебили их. Оставшееся без вождя войско Косинского ушло за пороги.
Так передают о кончине Косинского Бельский и Гейденштейн. Иначе рассказывает об этом сам Александр князь Вишневецкий. В своем письме от 23 мая 1593 года к коронному гетману Яну Замойскому он говорит, что Косинский погиб во время сражения под Черкассами несмотря на то, что при нем было 2 000 человек козаков, он был разбит Вишневецким и пал на месте. Народная молва и украинские летописцы придали Косинскому особенный ореол мученика и о кончине его рассказывали, будто бы он живым был замурован в каменном столбе, в Брест-Литовеке, и погиб там лютой смертью. Впрочем, такой конец приписывает Косинскому псевдо-летописец Георгий Кониский; большинство же летописцев говорят о гибели Косинского под Пяткой, причем одни относят год смерти его к 1593, другие к 1594 году [26].
Фактическое и последовательное изложение войны Косинского и низовых козаков с поляками не дает нам прямых указании на то, чтобы уяснить себе определенно выраженные причины этой войны. О гнете религиозном украинского народа поляками в это время еще не может быть речи, так как этот вопрос, хотя и успел уже к тому времени назреть, выступил со всей силой несколько позже самой смерти Косинского. Остается поставить это первое козацкое движение против польского правительства в зависимости от политической унии 1569 года, по которой народно-козацкая Украйна, оторвавшись от Литвы, вошла в состав аристократически-шляхетской польской республики и стала чувствовать себя в новом отечестве так, как чувствует себя приемыш в чуждой ему по плоти и вере семьи. Первыми причинами козацкого движения в областях польской Украйны и в тесно связанном с ними Запорожье могли быть постепенный захват польскими панами с 1569 года земельных угодий на Украйне и последовательное стремление со стороны панов к закрепощению и порабощению простого украинского населения. Что личное положение украинцев под властью поляков действительно имело в описываемое время известное значение, это видно из частых побегов панских подданных на Запорожье, а также из старания Косинского распространить равноправность суда между козаками, шляхтичами и нешляхтичами. Таким образом, не имея фактических указаний на то, чтобы связывать первые движения козаков против поляков с вопросом о борьбе за веру, мы должны отвергнуть свидетельства малорусских летописцев, утверждающих, без всякого на то основания, будто бы козацкий вождь Криштоф Косинский поднял свое оружие против поляков за веру козаков, оскорбляемую католиками. О первых козацких войнах против поляков можно сказать то, что причиной их было, согласно выработанной историей истине, нарушение экономического равновесия в государстве, или, иначе говоря, всеобщее обеднение народа в государстве и стремление его выйти из этого состояния через борьбу с другим народом. В государстве Речи Посполитой материально лишенным было низшее население Украины, которое и стремилось восстановить экономическое равновесие с оружием в руках.